Девушка поперхнулась.

– Точно, – сдавленно подтвердила она, под напором совести добавив: – Сводный.

– А с белокосым у тебя чего?

– Ничего!!!

– Ну и ладно, – с интонацией «не верю, но не мое дело» согласилась хозяйка. – Ничего так ничего. Я в молодости тоже краси-и-ивая была, – мечтательно протянула она. Щеки у нее уже разрумянились от вина, глаза заблестели. – Два десятка женихов прогнала, хотела, чтоб и богатый был, и ладный.

– Вы и сейчас не старая, – возразила Рыска с набитым ртом. – Наверное, до сих пор сватаются.

– Да ну, – со смешком отмахнулась хозяйка. – Кому я такая нужна – толстая, полуседая? А вот тогда… У моего мужа триста коров было, представляешь? Когда с горы смотришь – вся долина будто пегим ковром застелена.

– Здорово, – честно сказала девушка. – Не зря так долго выбирали.

– Да уж, – вздохнула тетка. – Говорят же: развилки Хольга придумала, а выбор на них – Саший. Через полгода налетел коровий мор, все наше богатство так там под горой и полегло. А муж как принялся горевать – то из канавы его домой волоку, то из чужой постели, не знаю, что и хуже. Война началась – он будто даже обрадовался, мечтал: «Притащу из Саврии телегу добра, пригоню новое стадо…» Говорят, в первом же бою и полег. А наш поселок савряне с лету взяли: ограды нет, замка нет, защитников и тех нет – кого в тсарское войско не замели, по лесам разбежались. Одни старики, сироты да бабы с малыми детьми остались, которым идти некуда. Ну, белокосые нас тоже не тронули, даже домов жечь не стали – устроились на постой. В моей избе тоже один поселился. Велел готовить на себя, обстирывать, ну и ночью ублажать по-всякому.

Рыска молчала, не зная, что тут и сказать.

– Как же вы такое пережили-то? – наконец пробормотала она, чувствуя себя очень неловко.

– Сначала противно было. А потом привыкла даже… эх. – Тетка с усмешкой махнула рукой. – Ну мужик и мужик, все они ниже пояса одинаковые. Еще и дите мне заделал, мерзавец, только скинула до срока. Тогда радовалась, а сейчас жалею: было бы подспорье на старости лет. Больше-то я замуж так и не вышла… А через неделю наши вернулись, посреди ночи напали и всех белокосых под корень вырезали. Я даже проснуться толком не успела – огни, звон, крики, вся кухня в кровище…

Хозяйка допила вино и пригорюнилась, подперев рукой щеку.

Девушка уже собиралась вежливо распрощаться и удрать, но тетка внезапно вздохнула и глухо сказала:

– Я его хоронила потом, в овраге. Тайком, чтоб соседи не увидели. Завернула в покрывало и поволокла. Десять шагов протащу – постою, отдышусь, а дождь так и сыплет. Ох реве-е-ела…

– Почему? – опешила Рыска. – Он же вас…

– Да потому что дуры мы, бабы, – горестно, с глубокой убежденностью заявила тетка. – Сами не знаем, чего нам надо. Иди-ка ты спать, девонька. Что-то заболтала я тебя ерундой всякой, а завтра вставать рано.

Рыска поспешно вскочила, радуясь окончанию тягостного разговора:

– Спокойной ночи, тетенька, спасибо за угощение!

Хозяйка благодушно кивнула.

– А саврянина своего, – тетка подняла кулак, – во где держи. Пусть знает наших баб!

Когда Рыска закрывала дверь, хозяйка все сидела за столом, грея в руках пустую кружку и глядя на закрытые ставни, словно надеялась, что кто-то в них вот-вот постучится.

Нет, у этого саврянина совсем ни стыда ни совести!!! Пока Рыски не было, Альк выдвинул щи на шесток [6] , снял крышку и теперь неспешно черпал ложкой прямо из горшка, вылавливая кусочки повкуснее. Свесившаяся через плечо коса почти макала в варево кончиком – а может, уже разок и макнула!

– А в миску трудно было налить?!

– Тебе ж, бедненькой-слабосильной, меньше мыть. – Альк поболтал ложкой в горшке и выудил ободранную голову, здорово напоминающую крысиную, только размером с кулак. Рука саврянина предательски дрогнула. – Ты б их еще из собачьих ушей сварила!

– А бобровая голова чем тебе не нравится? – обиделась Рыска. – Она ж вкуснющая, наваристая. И дешевая, две штуки на медьку. Я целую дюжину купила, завтра еще с картошечкой потушу!

Саврянин брезгливо уронил «мясо» обратно в горшок и закрыл крышку.

– А мы с отцом после охоты их собакам отдавали, – тоскливо протянул он. – И что ждет меня послезавтра? Уха из рыбьей чешуи? Жаркое из куриных перьев?

– Готовь сам! – Девушка сердито задвинула горшок обратно, чтоб не остыл до прихода Жара. – Или у вас в Саврии это тоже жуть какой позор?

– Смотря в каких случаях. – Альк неожиданно заухмылялся. – Гуся, так уж и быть, могу испечь. Хочешь?

– Где ж я тебе гуся возьму? – растерялась девушка, присаживаясь на лавку. Он же большой, дорогой… Хотя за удовольствие поглядеть, как белокосый будет у печи корячиться, можно и отжалеть!

– Ты согласна на утку? – вкрадчиво уточнил Альк.

– Да меня в общем-то и курица устроит, – осторожно сказала Рыска, чуя какой-то подвох.

Саврянин уже еле сдерживал смех:

– Ну купи тогда завтра. Приготовлю, пока твоего дружка не будет.

Жар, будто услышав, что речь зашла о нем, выбил задорную дробь на входной двери и сам же ее открыл.

– Наконец-то! – обрадовалась Рыска, радостно вскакивая ему навстречу. Парень с удовольствием чмокнул подругу в щеку, от него слегка попахивало легким молельным вином – надо ж проверить, что прихожанам наливаешь! – Слушай, мне тут хозяйка про конец света рассказывала – правда?!

– Все в Хольгиной власти, – напыщенно отозвался Жар и тут же рассмеялся: – А, очередной пророк объявился, ходит и людей будоражит – в плохое-то верить проще, чем в хорошее. Из столичной молельни отписали, чтоб его не слушали, а лучше поймали и выпороли за дурь.

Рыска успокоилась и захлопотала вокруг стола. Друг от ее щей нос не воротил, съел полную миску и добавки попросил. Саврянин тоже не спешил уходить на печь, сидел за компанию, пощипывая ломоть хлеба.

– А Альк обещал мне завтра курицу приготовить, – похвасталась девушка.

Вор позеленел и закашлялся, выказывая знакомство с пикантной саврянской традицией. Альк бессовестно расхохотался, вскидывая руку к лицу – на случай если ревнивый Рыскин «братец» все-таки попытается посадить ему синяк.

– А что тут такого? – пискнула мигом смутившаяся и сжавшаяся девушка.

Жар метнул на саврянина злобный взгляд и попытался помягче объяснить подруге то, что ему с таким же смехом рассказывала знакомая «цыпочка», большой знаток чужеземных купцов, в пути истосковавшихся по женской ласке.

– У них принято… ну, когда с девушкой… ее потом накормить надо. На свадьбе быка ради этого забивают, а если просто так – овечку там, гуся…

Судя по Рыскиному лицу, она все поняла и гуся, а тем более курицы расхотела.

Драться Жар не полез, но решительно потребовал:

– Кончай над девочкой издеваться, нашел забаву – в краску ее вгонять!

– Да ей палец покажи – покраснеет, – лениво возразил саврянин.

– Неправда! – возмутилась та, нервно комкая поясок.

Альк показал. Рыска немедленно покраснела, хотя больше, казалось, уже некуда.

– Ну, что я говорил? – торжествующе обернулся к Жару саврянин.

– Он на меня при этом так смотрел! – запротестовала девушка.

– Ладно, – согласился Альк. – Могу и не смотреть.

Саврянин зажмурился и оттопырил другой палец. Тоже на редкость похабный.

Рыска в сердцах ударила его по руке.

– Теперь-то что?

– Ты думал!!!

– Срочно замуж, – заключил Альк, вставая.

– А тебя… а ты… – Девушка в очередной раз убедилась в своей неспособности придумывать быстрые и хлесткие ответы, и на глаза навернулись злые колючие слезы.

– Да плюнь ты на него, – посоветовал сытый и благодушный друг. – Раз уж его даже могила исправить не смогла… Кстати, Сива меня сегодня о тебе спрашивал, привет передавал.

– Ну и ты ему от меня передай, – рассеянно отмахнулась девушка, не поняв намека. – А этому… этому… я завтра такое приготовлю, что будет знать! Тараканов жареных, вот!!!